История эта произошла позапрошлым летом, в ту пору когда я от безденежья завербовался работать вахтой на склад какой-то конторы, торговавшей бытовой техникой. Продолжалась вахта два месяца и состояла работа в том, чтобы паковать в железнодорожные контейнеры наборы всяких холодильников-посудомоек-пылесосов и прочей фигни по заказам дилерских центров в разных городах.
Работа была не то чтобы особо трудная или тяжелая – но нервная и противная, поскольку заказанные в каком-нибудь Урюпинске грузы то и дело не влезали в выделенный для этого контейнер – и тогда приходилось их перегружать, матерясь на чем свет стоит и теряя в заработке.
Впрочем, мне повезло – я как-то довольно быстро навострился прикидывать что сколько места займет – так что меня после нескольких удачных советов по комбинаторике грузов даже произвели в бригадиры.
В общем, ближе к концу вахты я даже постройнел, раздался в плечах и даже после 10 часов работы уже не валился с ног в общежитии, а мог даже и осмотреться вокруг в поисках приключений.
А надо сказать, что возможности были… Кроме мужиков-грузчиков на складе этой конторы крутилось довольно много народу – от хлыщеватого вида манагеров с какими-то папочками в руках до синеватых бомжей-уборщиков. Но главное, что на базе была своя столовка, в которой поварихами были три восточного вида женщины – две неопределенно-бальзаковского возраста и одна совсем молоденькая и довольно милая – ее вахтовики прозвали Гюльчатай, хотя как ее звали на самом деле никто не помнил.
По-русски все три говорили довольно плохо, но Гюльчатай явно этого не стеснялась и болтала со всеми подряд при каждом удобном случае, смешно мешая свои слова с русскими (в том числе и матерными).
Так вот – к половине второго мясяца вахты я обратил внимание, что Гюльчатай старается положить мне порцию побольше и активно строит глазки.
- Что ты так стараешься, Гюльчатай? – спросил я ее как-то, - Откормить меня хочешь, что ли?
- Ай хачу, хачу…- захихикала та в ответ, - Кароший мужчина должен быть сильный мужчина. Кароший будет мужчина – много раз сможет, женщина довольный будет!
Я тоже посмеялся… но на следующий день при случае шлепнул Гюльчатай по заднице.
Та только хихикнула и побежала дальше… я посмотрел ей вслед и увидел, что она уже в дверях столовой тоже обернулась и, заметив мой взгляд, специально покрутила попой.
А еще через пару дней случился какой-то затык с контейнерами на железной дороге – и на складе был объявлен выходной.
Вахтовики, получившие по этому случаю аванс, тут же отправились в город его пропивать… а я решил заглянуть лишний раз в столовую – мало ли что?
Надежды оправдались – хмурые тетки-таджички по случаю выходного были отправлены мыть окна в главном здании конторы, а Гюльчатай прилежно драила полы в столовке.
- Гюльчатай, открой личико, - сказал я дежурную фразу из культового советского истерна… и слегка обалдел, потому что поступила Гюльчатай также, как жены басмача Абдуллы в том фильме – то есть задрала до подбородка подол своего халата…а трусиков не ней не было.
- Вот так, да? – снова прыснула она и качнула бёдрами, - как в кино, да?
Надо сказать, что зрелище было аппетитное – смуглый животик и аккуратно выбритая пизденка сразу заставили мой член начать набухать. Я подошел к Гюльчатай и положил руку на ее киску. Она тут же обвила меня руками и стала целовать, прижимаясь ко мне своей не такой уж и маленькой грудью.
- Ай пайдём, - шептала она, - я ебаться хачу, тебя хачу, ты довольный будешь.
После этого она схватила меня за руку и потащила за собой в кухонную подсобку и дальше – в совсем меленькую комнатенку, в которой, оказывается, поварихи и жили.
Комнатка была размером с кухню и раньше явно была складским помещением с окном метрах в полутора от пола, под самым потолком. Но под этим окном все равно стоял пластиковый стол, накрытый клеенкой, и такой же стул; у одной стены стояла армейская двухъярусная кровать, а у другой – раскладной диван из «Икеи», а в самом углу малюсенькой комнаты была еще одна дверь.
Втащив меня в свою обитель Гюльчатай проворно метнулась к двери, заперла ее на ключ и сбросила с себя халат.
Оставшись голой она призывно изогнулась всем телом, проведя руками по груди и бёдрам:
- Нравится, да? – она свела руками грудки – давай сюда …
Я тем временем уже успел стянуть с себя брюки и рубашку, оставшись в одних плавках из-под которых уже выпирал вставший член.
Гюльчатай опустилась передо мной на коленки и острожно стала стягивать с меня плавки – и тут мой член вырвался на волю, шлепнув залупой по ее носику.
- Ай какой большой хуй! - восхищенно произнесла Гюльчатай и покачала мой член ладошками из стороны в сторону. – Давай его сосать!
Я присел на диван, а Гюльчатай направила к себе в рот мою залупу и провела по ней языком, словно облизывала мороженое. Мой член от этого напрягся так, что залупа аж заблестела.
- Глубже соси!- приказал я таджичке и схватив ее за волосы направил член в ее рот. Гюльчатай покорно пропустила его в себя почти по самые яйца, потом чуть отстранилась и принялась сосать головку. Но почувствовав, как мой ствол напрягся в приближении семяизвержения, она выпустила головку изо рта:
- Ай, не надо, сюда давай , - и придвинувшись ко мне, охватила грудью мой член, так что через несколько секунд тугая струя моей сперма брызнула на её смуглые дыньки.
- Ой как горячо! – хихикнула Гюльчатай, - какой кароший горячий мужчина!
Она вытерла платочком сперму и растянулась рядом со мной на диване, положив ладошку на мой член. Я стал целовать ее – сперва в губы, потом в шею, потом помял губами мочку уха, добрался до ее грудей и набухших от возбуждения сосков…
Гюльчатай при моих прикосновениях вздрагивала от возбуждения и глубоко вздыхала, когда мои губы касались ее сосочков… Затем я спустился ниже и поцеловал пупок девушки, проведя языком по ее ямочке. Девушка аж взвизгнула от удовольствия, раздвинула ноги и прошептала:
- Моя пизда теперь поцелуй, моя пизда хороший, чистый…
Я встал на колени, склонился над ее промежностью, раздвинул большие губки и провел языком по набухшему клиторку Гюльчатай. Та застонала от наслаждения – и я обнял ее бугорок губами, втянул его в рот и стал ласкать языком. Не прошло и минуты, как Гюльчатай громко вскрикнула и изогнулась в оргазме.
Я привстал и собирался уже ввести член в ее киску, но тут Гюльчатай вдруг свела ноги, закрыла промежность руками и залепетала:
- Ай нельзя в пизда, мне домой замуж нада, нельзя в пизда, совсем нельзя…
Говорила это все Гюльчатай с некоторым даже сожалением – и я подумывал не пренебречь ли условностями добровольности, но она вдруг продолжила:
- Меня в пизда нельзя, меня в попка можна… У меня хороший попка, чистый, твой хуй хорошо будет…
С этими словами Гюльчатай первернулась на животик и развела руками свои смуглые ягодицы, открывая моему взгляду свой шоколадный глаз.
Я опять опустился на колени, провел рукой между ягодиц Гюльчатай… и неожиданно для самого поцеловал ее в анус. Гюльятай снова взвизгнула от наслаждения, а я взялся руками за ее полупопия, раздвинул их пошире и стал водить я зыком по ее дырочке. Гюльчатай стонала от удовольствия, а я почувствовал, что мой язык не просто касается ее дырочки, а проникает в нее.
Ну что ж… попка Гюльчатай явно была готова к анальному сексу – и я не стал терять момент – и прислонил к ее анусу головку своего члена. Моя залупа все равно была больше, чем даже раскрывшийся анус таджички, но я нажал раз, другой – и головка проникла-таки в ее попку. С каждым толчком мой член все глубже проникал в ее тугую задницу – и с каждым толчком Гюльчатай взвизгивала от наслаждения. Наконец меня стало забирать перед выбросом семени и я схватил Гюльчатай за бедра и стал насаживать ее на свой член что есть силы – и когда моя сперма брызнула в ее внутренности, Гюльчатай опять изогнулась в оргазме.
Вынув член из ее задницы я все-таки подумал, что после такого приключения надо бы его вымыть… но где?
Ответ пришел от самой Гюльчатай – она встала с кровати и прикрывая попу руками сказала:
- Ты мне очень многа в попа налил! Ай не могу, по большому хачу! – и на негнущихся ногах проковыляла к маленькой двери, которая оказалась входом в туалет, в котором между поддоном для душа и унитазом приютился и умывльник.
Гюльчатай плюхнулась на унитаз, а я включил воду и стал намыливать член… от чего он опять набух.
Гюльчатай это заметила и цокнула языком:
- Ай какой хароший мужчина! Сиськи кончал, пизда лизал, попа ебал – и снова хуй стоит. Ай хароший какой!
Не скрою, меня эта грубо-непосредственная похвала позабавила… но и польстила.
Я шагнул к Гюльчатай и снова поднес член к ее губам.
Гюльчатай опять взяла его в рот, пососала… но мне хотелось уже не просто минета, а чего-нибудь этакого.
Я вынул член и нее изо рта и сказал:
- Подними руки!
Гюльчатай удивилась, но подчинилась, а шагнул чуть вбок и воткнул залупу ей в подмышку:
- А теперь опусти!
Мой член оказался в подмышке у Гюльчатай и я несколько раз снова двинул его туда сюда.
- Ай хорошо! – снва захихикала Гюльчатай, - Какой горячий хуй! Скажу Бабаджон тоже так делай, когда в пизду нельзя!
Между тем, я подумал, что делу время, а потехе час и свидание наше надо бы уже и заканчивать… Но тут у меня родилась еще идея.
- Ну что, просралась, басмачка? – сказал я Гюльчатай, - Теперь иди жопу мыть.- и указал ей на поддон для душа.
Таджичка повиновалась и вступила в душ, а я велел ей повернуться задом и раставить ноги. Гюльчатай так и поступила, а я намылил руки и стал проводить руками между ее полупопиями, забираясь иногда пальцами в анус.
Гюльчатай вздрагивала и постанывала, а в самые пикантные моменты глубоко вздыхала и говорила:
- Ай карашо. Ай чистый моя попа будет…
Когда же эти гигиенчиские процедуры были закончены, и попа Гюльчатай сполоснута чистой водой, я почувствовал, что хочу ссать.
Я приказал Гюльчатай развернуться ко мне лицом лицом и расставить ноги пошире. Гюльчатай повиновалась, прислонилась спиной к стене… а я пустил струю мочи на ее промежность, так, что капли ее стали бить по хорошо раскрытому клитору таджички.
Та опять взвизгнула и … снова вздрогнула от оргазма, так что ноги у нее подкосились, и Гюльчатай свалилась на колени, уперевшись руками в бортик душевого поддона.
После этого я еще раз окатил таджичку из душа и сказал, что мне пора уходить по делам.
Та только вздохнула и когда я оделся и уже собирался открыть дверь, чтобы покинуть обитель поварих, вновь обняла меня, поцеловала и сказала:
- Еще приходи твоя Гюльчатай ебать… Моя ждать буду…