Почему женщины чаще хотят развода?

Количество разводов постоянно растет. Исследования американских ученых показывают, что женщины чаще инициируют развод. Однако если вы думаете, что они делают это, потому что они уязвимы и хуже переносят супружеские конфликты, то вы ошибаетесь. Почему на самом деле женщины хотят развода?

 Замужние женщины несчастны

 Профессор Майкл Розенфельд, социолог из Стэндфордского Университета, исследовал более 1000 гетеросексуальных пар. Анкету заполнили в первый раз в 2009 году. В последующие годы исследователи включили в нее следующие вопросы. К 2015 году почти 400 участников исследования приняли развод или расстались. Розенфельд обнаружил, что 69% разводов были инициативой женщины. Интересно, что в неформальных отношениях не было пока таких расхождений – решение о расставании было принято чаще всего вместе.

 Профессор Розенфельд утверждает, что мы до сих пор не так интерпретировали мотивы развода. Женщины не обязательно разочарованы своими партнерами, скорее институтом брака. Это следует из проведенного опроса – замужние женщины были более недовольны связью со своими мужьями. В случае пар, которые жили вместе, но не были в браке, оба партнера объявили аналогичные уровни удовлетворения от отношений.

 Из чего следует отсутствие удовлетворенности браком у женщин?

 Автор исследования объясняет, что дамы в официальных отношениях часто чувствуют себя ограниченными, уставшими и под контролем. Поэтому они хотят освободить себя от брачных уз и первыми составляют иск о разводе.

 Современная модель брака для исправления?

 Исследование американского социолога выявило, что ценности женщины на протяжении многих лет очень изменились. Брак и воспитание детей, то есть роли, для которых культурно готовятся женщины, уже не на первых местах в иерархии ценностей. Все более важным становится равенство партнеров. Модель брака в течение последних нескольких десятков лет развивалась – мужчины активнее участвуют в воспитании детей и берут на себя часть домашних обязанностей. Несмотря на это, женщины не чувствуют себя полноценными в качестве жены. Почему?

 Розенфельд предполагает, что виноваты различия в обязанностях женщин и мужчин. Из исследований вытекает, что хотя отцы охотнее, чем в прошлом, ухаживают за детьми, они все еще тратят на это меньше времени, чем женщины – в среднем, папа проводит с младенцем 22 часа в неделю, а мама 41 час.

 Точно так же выглядит вопрос домашних обязанностей. Жены тратят на уборку и приготовление пищи на 10 часов больше времени в неделю, чем их мужья.

 – Брак не может идти в ногу с ожиданиями, какие перед ним предъявляют современные женщины, – комментирует результаты исследования профессор Розенфельд. Социолог утверждает, что неформальные отношения являются более гибкими и готовыми к компромиссу, а женщины и мужчины не имеют в них четко определенных ролей, как в случае с браком, поэтому легче адаптируются к новым условиям.

 Результаты исследования, проведенного в Стэндфордском Университете, были представлены на ежегодном заседании Американской Социологической ассоциации в Чикаго.

Форум: повод для развода

История одного развода: Развод: что делать мужчине, когда семью уже не спасти

В какой момент брак становится фикцией? У каждой пары по-своему, но мы вот что тебе скажем: женщина обычно понимает это первой. Лежа в постели без сна, в два часа ночи, она смотрит в потолок и думает: «Это не любовь. Это дорога в никуда. Я на такое не подписывалась». А ты, ничего не подозревая, сопишь себе рядом. Так случилось у К. и Н. (это настоящие люди, так что я вынужден скрыть их имена).

Прочти их историю, чтобы убедиться, как много один развод может рассказать о миллионах других. И как можно выйти из такой переделки с честью и достоинством. Но сперва прочти их историю. Как яркое сменилось тусклым, а горячее — холодным. И как все обрушилось в один момент — для К., по крайней мере, — обычным пятничным вечером.

Январь

Время ужина, Н. шепчет: «Когда дети заснут, мне нужно с тобой поговорить кое о чем». К. думает: «Ну ладно». Он и не догадывается, что отсчет последних минут его привычной жизни уже пошел. Да и ты бы не сообразил. Представь себя в их квартире в тот вечер: кухня, «модный» ремонт, скатерть в горошек, семья из четырех человек за столом ест котлеты. Фанфар Страшного суда что-то не слышно.

Но через час, когда дети уже в пос­телях, Н. ловит К. в коридоре и спрашивает, теперь настойчивее: «Можешь зайти в спальню на минутку?»

Он направляется в комнату, машинально замирает у дальнего угла кровати, со «своей» стороны. Она входит следом, закрывает дверь и поворачивается к нему лицом — с другой стороны кровати.

Смотрит на него и выдает: «Я больше не могу с тобой жить, нам надо развестись».

К. садится на их дизайнерскую кровать. Откидывается на спинку, сделанную из старой деревянной двери. Его почему-то тошнит.

«У тебя кто-то есть?» — «Нет! Нет у меня никого!»

Н. встречает его вопрос с еле сдерживаемым раздражением; она часто так отвечала ему за 10 лет совместной жизни. Следующие несколько часов Н. рассказывает обо всем, что ей не нравилось в К. и в их браке; вспоминает все тайные обиды и громоздит нелепые обвинения. Потом она резко заканчивает, они ложатся в эту кровать вместе. Н. засыпает, К. смотрит в темноту. И ежечасно будит ее.

«Я могу все исправить, ты только скажи».

А потом: «Ты просто разозлилась, да?»

В следующий раз она уже почти кричит на него, почти фразами из сериалов: «Ты никогда не принимал меня такой, какая я есть! Ты хотел, чтобы я похудела! Поумнела! Все время критиковал!»

Он возражает из темноты: «Но я же изменился. Ты же видишь, что я сейчас стараюсь не придираться ни к тебе, ни к детям?»

И слышит в ответ отчетливое: «Поздно. Я уже давно распрощалась с этим браком».

На рассвете К. уходит на очень длинную пробежку. Потом отправляется по делам. Большую часть дня он проводит вне дома, а возвращается готовым ко второму раунду.

Он пробует пристыдить ее: «Просто не верю, что ты готова лишить мальчиков семьи. Ты разрушишь их жизни».

Она отвечает давно заготовленным аргументом: «Для них будет только лучше, если мы разойдемся. Мы с тобой постоянно ругаемся, в доме нездоровая атмосфера».

Он пробует гнев: «*****, я не могу в это поверить! К чему эта ****** спешка?»

А она говорит: «Ты просто не можешь поверить, что я ненавижу тебя. Что ты вел себя просто ужасно со мной. Тебе проще думать, что у меня кто-то есть».

Он пробует договориться: «Слушай, а давай начнем все с чистого листа?»

Ее ответ он не забудет никогда: «Ты больной. Ты хочешь быть женатым на женщине, которая тебя презирает».

Самое крупное исследование по проблеме разводов длится уже пятый десято­к лет. Профессор Мэвис Хезерингто­н из Университета Вирджинии изучи­ла 1400 семей и готова предъявить некоторую статистику. Факт, что обычн­о жена выступает инициатором развод­а — (см. начало статьи) — как раз из этого досье. А еще Хезерингтон установила, что каждый четвертый мужчина, потерпевший семейный крах, до последнего не подозревал, что жена подумывает выгнать его.

Почему мы так тупим? Может быть, потому, что в наших головах идет совсем другое кино. Нам кажется, что слово на букву Р может прозвучать только после Большой Ссоры, практически ядерного взрыва. Но все ссоры обычно стихают за несколько месяцев до рокового разговора. «Гляди-ка, а все налаживается», — думаешь ты, погля­дывая на присмиревшую супругу. А вы в шаге от катастрофы. В Ее сердце развод уже состоялся. Хезерингтон назы­вает это эмоциональным разрывом. Понял? Предвестник развода — не война, а молчание и отстраненность.

Февраль

Н. нашла К. квартиру в аренду всего в нескольких кварталах от их дома. Она позвонила ему на работу, чтобы сообщить об этом. Он подъехал, прошелся по комнатам и подписал договор с хозяином. «Не дворец, конечно, но нормально. Две комнаты и большая ванная. Там на стенке держатели для зубных щеток, как у нас, пацаны повесят свои «Скуби-Ду», — рассказал К. мне. Сыновья будут приезжать к нему погостить.

Ну да, развода потребовала Н., но уходит К. И уходит не так быстро, как следовало бы. Это странная жизнь — каждый вечер ложиться в постель к женщине, которая хочет, чтобы ты куда-нибудь испарился. К. подобрал для этого точное слово: «мучительно». Прожив так пять недель (!!!), он съехал. И они наконец рассказали мальчикам, Мише и Вадиму, что происходит. Субботним утром 1 марта они отвезли сыновей в новую квартиру К. Сели, разговор начал К., но долго говорить не смог. Н. попробовала продолжить, но зарыдала. Это напугало детей, и они тоже начали плакать. Потом они все вместе отправились по магазинам — как семья, которой они больше не были. Они выбрали смешные простыни с поездами для двухэтажной кровати в папином доме, где мальчики будут проводить каждые вторые выходные.

«Март и апрель были… блин, даже не хочу вспоминать, — говорит К. — Паца­ны пытались уложить происходящее в своих головах, но у них просто не получалось. Потом в одно субботнее утро Миша сказал: «Мне нравится твой дом и все такое, но пора бы тебе уже вернуться домой». А Вадик закричал: «Не хочу встречаться с тобой! И с мамой не хочу! Хочу, чтобы мы жили все вместе!» А потом они все вместе забрались в кровать К. Мальчики плакали, а К. гладил их по головам в полной растерянности.

Миша постарше, он больше понимает и оттого больше переживает. Всю весну он не мог заставить себя сказать слово «развод». Придумал другое — «переезд». Миша говорил К.: «Не хочу рассказывать друзьям в школе, что ты переехал. Просто не хочу, чтобы они об этом знали». Что тут ответить? Может ли отец облегчить боль ребенку, если он и сам не контролирует ситуацию? Пока К. с ужасом думал, что может потерять своих детей, его дети были в панике от того, что теряют его. К. все же нашел, что сказать Мише: «Когда ты родился, я пообещал себе, что я всегда буду рядом с тобой. Я повторяю свое обещание снова, вот прямо сейчас».

Эти слова — больше, чем просто утешение. Они и правда могут сыграть большую роль в жизни Миши. Пол Амато, профессор социологии Университета Пенсильвании, проанализировал 63 исследования разводов и обнаружил: если живущий отдельно отец играет активную роль в воспитании и постоянно «рядом», это серьезно улучшает качество жизни ребенка. Тут и помощь с домашними заданиями, и доверительное обсуждение проблем, установка важных правил, личный пример правильного поведения и поощрение успехов. Такие дети получают более высокие оценки в школе и в тестах на проверку способностей. Они реже страдают от тревожности и депрессий. И, что важно, реже попадают в неприятности. Наконец, самое важное — «новый» папа, если таковой появитс­я, не сможет сыграть ту же роль. Даже если очень постарается.Май

Мы с К. стоим на пиратском корабле, облокотившись на поручни. Корабль — часть детской площадки, на которую мы сегодня привели Мишку и Вадик­а. Н. уехала на неделю к сестре в Екатеринбург, а К. взял неделю отпуска, чтобы побыть с сыновьями.

Внешне не скажешь, что К. сильно переживает. Для некоторых мужчин развод — крах всей жизни, но для него, кажется, он послужил стимулом. К. 42 года, и теперь он пробегает по 50 км в неделю. До развода у него намечался какой-никакой животик, а теперь К. подтянут и даже мускулист. Короткая прическа, самоуверенный вид: молодые мамаши на площадке посматривают на него с интересом. Блондинка с коляской и в облегающих белых шортах перемещается туда, где К. сможет ее получше разглядеть.

К. тем временем рассказывает мне, что было не так с его браком. Начал­о как у многих: общий друг познакоми­л их на вечеринке, К. и Н. увлеклись друг другом, последовали месяцы безумного секса. Свадьбу сыграли спустя полтора года.

Первое время они все никак не мог­ли договориться, как провести совместный отпуск. К. любил горные лыжи и дайвинг, Н. — пляж и спа-процедуры. Наконец однажды К. отпустил Н. на недельку в ретрит с подругами, а сам чуть позже отпросился у нее покататься с друзьями в Красной Поляне: «Санек поехать не сможет, билеты и гостиница горят, я ненадолго». Это «ненадолго» стало правилом: теперь тот отпуск, который без детей, они проводили раздельно. Конечно, между собой они не называли это «отпуском», и каждый раз придумывали легенду («надо подлечиться», «я свожу детей на море, а ты работай спокойно»). «Но это факт — нам просто не нравилось быть вместе», — нетороп­ливо объясняет К.

Причина разводов известна — двое теряют физическую и эмоциональную связь. Они перестают слушать друг друга, даже когда один из них воодушевленно рассказывает о чем-то замечательном, что произошло с ним сегодня. Обдумывающие развод замк­нуты и не делятся ничем со своей второй половиной. С готовностью демонстрируют презрение, часто просто закатывают глаза, и все.

Впрочем, даже в этом случае до развода дело доходит не у всех, «мерт­вый сезон» может длиться годами. Женщи­н держит в семье финансовая зависимость от мужа, мужчин — боязнь потерять детей. А тех, кто все же произнес это страшное слово, могло подтолкнуть к действию их собственное прошлое. Как обнаружил профессор Амато, если и муж, и жена выросли в неполной семье, вероятность их собственного развода превышает 50%.

Как-то, уже обсудив детали расставания, К. и Н. выгуливали детей на площадке, и вдруг зашел разговор: а почему они вообще решили пожениться? Оба не смогли припомнить каких-то веских причин, «просто так получилось». Все, что они чувствовали сейчас, — рядом стоит чужой. Он сказал: «Ты никогда не была для меня близким человеком». Она ответила: «Я перестала любить тебя много лет назад».

Как ни странно, на следующее утро К. проснулся, полным решимости: «Я чувствовал себя так, как будто мы наконец выложили все карт­ы на стол. Я подумал: «Ну что, начинаем новую жизнь?».

Он, наконец, поверил в то, что говорила Н. «Большинство мужиков думают, что быть немного недовольным — естественная часть брака. Мы говорим себе: «У меня есть жена и дети, я приношу домой деньги, делаю то, что должен. Это и есть семья». А женщины думают так: «Он не общается со мной, не понимает меня. Я для него ничего не значу». Мужики не обсуждают проблемы с женой, потому что опасаютс­я, что такой разговор перетечет в ссор­у. А женщина трактует всякие мелочи вроде того, что он не вынес мусор или забыл о своем обещании, сразу трагически — «он меня не любит», — поясняет профессор Амато.

А после определенного момента никакие разговоры во дворе и визиты к семейному психологу уже ничего не изменят. У Н. этот момент уже наступил. «Она все четко дала понять, — говорит К. — Надежды не было».

Июнь

В мае К. говорил мне, что развод в 42 «это как помолодеть до 28, только денег больше и машина лучше». Сейчас его оптимизм рассосался: «Я еще никогда не был таким бедным». К. потратил целое состояние на обустройство нового дома («одеяла, полотенца, терки для сыра — оказывается, без этого сложно жить»). И он отдает больше трети своей зарплаты в качестве алиментов. «У меня мелькала мысль оставить Н. без денег — мол, посмотрим, как она запоет. Но как бы я ни злился, я заставил себя понять, что это деньги не для нее, а для мальчиков».

Зато бывшие супруги сэкономил­и на адвокате и судебных издержках. Сам развод случился 12 июня, но еще за месяц до этого К. и Н. оформили «Соглашение о разделе имущества супругов» и заверили его у нотариуса. Н. получила квартиру, в которой она будет жить с детьми, К. — их автомобиль и рекламное агентство, которое он открыл, когда Мишка только родился.

Семейный психолог Сэнфорд Брейвер подтверждает: женщины, как правило, получают при разводе больше и чувствуют себя в связи с этим лучш­е. Они добиваются того, чего хотели, и в целом ощущают, что процесс находится под их контролем. Обидно, но тут как на восточном базаре: уступая — торгуйся! К. и Н., например, еще подписали «Соглашение о порядке содержания и воспитания детей»: в нем оговаривался не только порядок выплаты алиментов, но и право К. проводить с мальчиками каждые вторые выходные плюс каждый вторник и четверг с 18:00 до 20:00 вечера. По просьбе К. в «Соглашение» поставили отдельный пункт: если один из бывших супругов соберется переезжать дальше, чем на 40 км, он должен спросить разрешения у другого. «Ей 39, — поясняе­т К. — Что если она выйдет за какого-нибудь козла из Питера и поселится у него с детьми?»Конечно, если Н. нарушит «Соглашение», в тюрьму ее не посадят — это, скорее, письмо о дружеских намерениях, чем юридически обязывающий документ. Но К. надеется, что у Н. хватит ума не вредить собственным сыновьям. Профессор Пол Амато одобряет, что К. стремится удержать сыновей недалеко от себя, но упомянутое «Соглашение» не может назвать идеальным: «Каждые вторые выходные — это недостаточно. Папы должны проводить со своими детьми не менее 35% времени. Иначе через пару лет отец растеряет весь свой авторитет и влияние на ребенка — станет просто тем веселым дядей, с которым дитя ходит развлекаться».Сентябрь

Должен ли К. страдать, мстить, обвинять? Все ждали этого, но через девять месяцев после судьбоносного разговора в спальне бывшие супруги поддерживают на удивление дружеские отноше­ния. Она отдает ему остатки запекан­ки в коробочке, чтобы К. поужинал «у себя». Он помогает ей затащить новый диван в квартиру. «Груз брака упал с наших плеч, — говорит К. — Мы уже не напрягаемся, когда мы вдвоем, ожидая, что партнер упрекнет в чем-либо или припомнит старые обиды».

А что с теми самыми вторниками и четвергами? Хотя К. и живет поблизости, в эти дни он приходит в свою прежнюю квартиру, чтобы посидеть с детьми — пока Н. ходит на свидания со своим новым другом М. К. укладывает мальчиков спать, а когда Н. возвращается домой, задерживаетс­я, чтобы поболтать с ней. Многим моим знакомым такая жизнь кажетс­я странно­й...» — морщится К. ­— Но у нас с Н. деловые отношения, общий бизнес — воспитание детей».

Нет, он не ушел в отрицание. И не вынашивает втайне надежды на воссоединение. «Я пытаюсь поступать благородно», — говорит он. А еще К., похоже, влюбился в А. Они познакомились пару месяцев назад на одной пресс-конференции, и теперь вечера К. полны новой еды и новых фильмов. Да — и еще страсти. «Она самая сексуальная женщина из всех, кого я встречал», — серьезно утверждает он. Приближается полночь, мы с К. сидим на кухне его квартиры и пьем вино. Он прикидывает перспективы на будущее: «Мне кажется, я опять могу жениться. Все словно повторяется», — говорит он.

Новая встреча — лучшее средство от бракоразводной депрессии. Профессор Мэвис Хезерингтон из Университета Вирджинии, понаблюдав за сотнями расколотых пар, утверждает уверенно: жизнь после разрыва не возвращается на прежний уровень, и счастье не приходит, пока не появятся новые отношения. Выходит, К. все сделал правильно. Прожив тяжелый год (многие парни на его месте просто бы ушли в запой), он не только чувствует себя сносно, но и может быть примером для других. Он сумел выстроить новые отношения с Н., невозмутимо пережил все невзгоды, принес в жертву свой привычный уровень жизни, чтобы жизнь его детей не ухудшилась. И что самое главное — не отдалился от них. Пожалуй, сейчас они общаются даже больше, чем в любой из моментов их прежней жизни.

Развод — это не одномоментная катастрофа, а скорее выстрел из стартового пистолета, который запускает череду разрушительных событий: переезды, появление новых супругов, возможность новых разводов. Эта череда новшеств может быть разрушительной для психики детей. К. сумел свести эти разрушения к минимуму. Но вопрос, который его беспокои­т: «А этого достаточно? Вырастут ли мальчики приличными людьми?»

Я задал этот вопрос профессору социологии Полу Амато. Это, конечно, некорректно: Амато не знает этих людей, а если бы и знал, кто может предсказать чужое будущее? И все же он попытался: «Мне кажется, в этом случа­е дети адаптируются к жизни с легкостью». И быстро добавляет: «Но то, что ни К., ни Н. уже не смогут изменить: их сыновья увидели, что развод — вполне приемлемое решение в случае несчастливого брака. И не факт, что в результате они будут бороться за собственные семьи. Развод так развод».